Orange
Мастер слова
- Регистрация
- 7 Окт 2017
- Сообщения
- 8,672
- Реакции
- 1,320
11 июня сотрудники онкоинститута, кафедры онкологии, гематологии и радиотерапии медуниверситета на общем собрании осудили законодательную инициативу группы депутатов парламента, касающуюся онкологии.
Ее суть в передаче онкологии частным клиникам, имеющим аккредитацию. Инициатива зарегистрирована в постоянном бюро парламента 28 октября 2015 года за №389/OD. Предлагается внести изменения в ст.41 закона №411-XIII от 28марта 1995 года. Правительство выразило согласие. Онкологи обращаются к спикеру парламента, премьер-министру и министру здравоохранения с напоминанием: во всем мире онкология существует как государственная услуга. Медики просят сохранить централизованную онкологическую службу под контролем государства.
В Яссах открылся региональный онкологический институт. Он примет квалифицированных врачей-онкологов и средний медицинский персонал из кишиневского института онкологии, если молдавские власти передадут право лечения онкобольных частным медицинским центрам. А что будет с нашими больными? Этот вопрос «Молдавские ведомости» задали Иону Мереуцэ, доктору медицинских наук, профессору, сотруднику медико-санитарного публичного учреждения «Институт онкологии РМ».
Наши врачи повышают квалификацию в Санкт-Петербурге и Женеве
— Каков уровень онкологии в нашей стране?
— В онкоинституте работают кафедры по всем направлениям, каждая включает несколько клиник, все связано в единый специализированный центр с совокупностью технологий в области диагностики, морфологического и цитологического подтверждения диагноза, хирургии и послеоперационной помощи. Собран коллектив профессиональных специалистов в области диагностики и лечения. Помощь в их подготовке оказывают ведущие медицинские институты Санкт-Петербурга, Москвы, Киева, Минска, Клуж-Напоки, Бухареста, Женевы.
После постановки диагноза пациента ведут несколько врачей: онколог, хирург, который делает первую биопсию, подтверждает или опровергает диагноз. Еесли диагноз подтверждается – стартует программа противоопухолевого лечения, подключаются оперирующий хирург, радиотерапевт, химиотерапевт и специалисты, которые лечат сопутствующие заболевания. В подготовке к операции участвуют ревматологи и врачи, контролирующие боль. Потом заботу о пациенте берут на себя послеоперационные врачи.
Эксперты ВОЗ заявили, что самая сильная система помощи онкобольным была во времена СССР. Николай Николаевич Петров, основатель крупнейшего института онкологии в Санкт-Петербурге, утверждал: для успешного лечения онкобольного необходимо соблюдать законы, по которым протекает заболевание. Для этого нужны специализированный медицинский центр, кадры. Мы строили наш институт по таким правилам. Например, у нас проходят первичную подготовку радиотерапевты на специальном оборудовании. Под проведение сеансов радиотерапии отведен специальный блок, где поглощаются лучи, действуют правила МАГАТЭ. Разве можно такое делать в неспециализированном частном центре?!
Высококачественно работает наша гистологическая служба. Если допустить ошибку в постановке морфологического диагноза — это может обернуться трагедией для пациента.
Потерять это все нажитое в онкологии – недопустимая ошибка!
Весь мир возвращается к государственной онкологии
— Есть примеры перевода помощь онкобольным в русло частно-государственного партнерства. Но все инициаторы таких схем за решеткой – они выводили государственные деньги. Сейчас только в Боснии и Герцеговине помощь онкобольным оказывают частные центры. Когда такое произошло в Грузии – смертность выросла! Теперь там ждут очередных парламентских выборов, чтобы голосовать за тех, кто вернет онкологию под государственную опеку.
— Почему же возвращаются к государственной онкологии?
— При переходе к частно-государственному партнерству снижается уровень диагностики, уменьшается количество обращений к врачам с первыми признаками болезни, увеличивается обращение на поздних стадиях, в итоге уменьшается число пациентов, живущих пять и более лет после постановки диагноза. Растут инвалидизация, смертность. Растет стоимость услуг.
Согласно 36 статье Конституции, государство обязано обеспечить граждан доступной медицинской помощью. Если мы перейдем на частную онкологию — доступ к лечению будет ограничен.
С 2003 года нет национальной программы борьбы с раком
— Выживаемость после лечения онкозаболеваний принято измерять пятью годами: прожил пять лет – значит, выжил. В Молдове этот показатель 50 процентов, во Франции – 60, в США – 64. Чтобы повышать этот коэффициент, нужно менять политику в области онкологии, нужны государственные скрининговые программы по территориям, по возрастам, видам заболеваний. Но с 2003 года нет национальной программы борьбы с раком. А ведь такие программы есть во многих странах, рак – социальная болезнь. Но, как видно, у нас власти перестали беспокоиться о людях.
Частные компании должны работать на своих доходах, а не на деньгах НКМС
— При введении медицинского страхования задача была создать смешанную систему: частное страхование для тех, кто здоров и работает, государственное – для остальных, лечащихся в государственных медучреждениях. На лечение рака как социальной болезни должны выделяться средства из госбюджета. В других странах президенты, премьеры возглавляют комитеты по борьбе с раком. У нас такого нет!
Более того, развилась сеть частных медицинских центров, которые заключают договор с НКМС, и государственные деньги перетекают в частные руки. Но во всем мире частные компании работают на своих доходах!
— В канун открытия центра гемодиализа на основе частно-государственного партнерства было принято решение об увеличении стоимости процедуры вдвое. Из средств НКМС деньги стали поступать на счета этого центра, хотя процедуру продолжали проводить в РКБ. Не будет ли так же, когда помощь онкобольным отдадут в частные руки?
— Если депутаты проголосуют за решение правительства — это негативно скажется на всем народе. Беда придет во многие дома! Задача частных центров — прибыль. Уровень услуг онкобольным — самый высокий, онкология – королева медицинских услуг, ее стоимость будет высокой. Что достанется остальной медицине?!
Почему не действует оборудование, купленное по тендерам?
— Лечатся ли наши онкобольные за рубежом?
-Многие больные верят, что за рубежом им помогут лучше, хотя у нас такие же методы лечения, как в Израиле, России, других странах. У нас сильная и эффективная химиотерапия. Хотя нет того оборудования, на котором работают зарубежные коллеги, нет роботизации операций, радиохирургии. Нет позитронного эмиссионного томографа, который позволяет мониторизировать развитие метастаз. А некоторые новые аппараты не работают, потому что были куплены путем тендеров, по которым потом открыли уголовные дела. И все же пациенты с раком молочной железы, с опухолями других органов после обращения к иностранным специалистам возвращаются к нам.
Почему нет хосписов?
— В стране один хоспис, да и тот мобильный. Почему?
— Нужны четыре региональных хосписа для больных четвертой группы – им нужно обеспечить достойное качество жизни при ее угасании. В 1993 году под моим руководством в институте было создано отделение паллиативной помощи. Но власти его закрыли, как закрыли онкодиспансер в Бельцах.
Нужна медико-санитарная инфраструктура паллиативной помощи больным: это семейный врач, медсестра, священник, религиозные и неправительственные организации. Задача – помочь больному и его семье.
— А эвтаназия?
— Только Бог знает, когда больной покинет этот мир. Никто не должен заниматься эвтаназией – ни активной, ни пассивной. Онкобольные умирают в сознании. У них не развивается наркомания от приема обезболивающих средств.
Система контроля боли может быть разрушена!
— На 80 процентов боли в онкологии – средние, на 15-20 процентов – сильные. У нас создана система контроля боли. Не допускается отсутствие ее медикаментозного контроля. Лекарственные средства назначаются по часам, от слабых — к сильным. Используются многочисленные немедикаментозные средства. Контроль приема наркотических обезболивающих средств ведет государственный комитет по наркотикам. Как будет осуществляться такой контроль, если парламент решит отдать онкологию в частные руки? Неизвестно! В целом очень много рисков.
Ее суть в передаче онкологии частным клиникам, имеющим аккредитацию. Инициатива зарегистрирована в постоянном бюро парламента 28 октября 2015 года за №389/OD. Предлагается внести изменения в ст.41 закона №411-XIII от 28марта 1995 года. Правительство выразило согласие. Онкологи обращаются к спикеру парламента, премьер-министру и министру здравоохранения с напоминанием: во всем мире онкология существует как государственная услуга. Медики просят сохранить централизованную онкологическую службу под контролем государства.
В Яссах открылся региональный онкологический институт. Он примет квалифицированных врачей-онкологов и средний медицинский персонал из кишиневского института онкологии, если молдавские власти передадут право лечения онкобольных частным медицинским центрам. А что будет с нашими больными? Этот вопрос «Молдавские ведомости» задали Иону Мереуцэ, доктору медицинских наук, профессору, сотруднику медико-санитарного публичного учреждения «Институт онкологии РМ».
Наши врачи повышают квалификацию в Санкт-Петербурге и Женеве
— Каков уровень онкологии в нашей стране?
— В онкоинституте работают кафедры по всем направлениям, каждая включает несколько клиник, все связано в единый специализированный центр с совокупностью технологий в области диагностики, морфологического и цитологического подтверждения диагноза, хирургии и послеоперационной помощи. Собран коллектив профессиональных специалистов в области диагностики и лечения. Помощь в их подготовке оказывают ведущие медицинские институты Санкт-Петербурга, Москвы, Киева, Минска, Клуж-Напоки, Бухареста, Женевы.
После постановки диагноза пациента ведут несколько врачей: онколог, хирург, который делает первую биопсию, подтверждает или опровергает диагноз. Еесли диагноз подтверждается – стартует программа противоопухолевого лечения, подключаются оперирующий хирург, радиотерапевт, химиотерапевт и специалисты, которые лечат сопутствующие заболевания. В подготовке к операции участвуют ревматологи и врачи, контролирующие боль. Потом заботу о пациенте берут на себя послеоперационные врачи.
Эксперты ВОЗ заявили, что самая сильная система помощи онкобольным была во времена СССР. Николай Николаевич Петров, основатель крупнейшего института онкологии в Санкт-Петербурге, утверждал: для успешного лечения онкобольного необходимо соблюдать законы, по которым протекает заболевание. Для этого нужны специализированный медицинский центр, кадры. Мы строили наш институт по таким правилам. Например, у нас проходят первичную подготовку радиотерапевты на специальном оборудовании. Под проведение сеансов радиотерапии отведен специальный блок, где поглощаются лучи, действуют правила МАГАТЭ. Разве можно такое делать в неспециализированном частном центре?!
Высококачественно работает наша гистологическая служба. Если допустить ошибку в постановке морфологического диагноза — это может обернуться трагедией для пациента.
Потерять это все нажитое в онкологии – недопустимая ошибка!
Весь мир возвращается к государственной онкологии
— Есть примеры перевода помощь онкобольным в русло частно-государственного партнерства. Но все инициаторы таких схем за решеткой – они выводили государственные деньги. Сейчас только в Боснии и Герцеговине помощь онкобольным оказывают частные центры. Когда такое произошло в Грузии – смертность выросла! Теперь там ждут очередных парламентских выборов, чтобы голосовать за тех, кто вернет онкологию под государственную опеку.
— Почему же возвращаются к государственной онкологии?
— При переходе к частно-государственному партнерству снижается уровень диагностики, уменьшается количество обращений к врачам с первыми признаками болезни, увеличивается обращение на поздних стадиях, в итоге уменьшается число пациентов, живущих пять и более лет после постановки диагноза. Растут инвалидизация, смертность. Растет стоимость услуг.
Согласно 36 статье Конституции, государство обязано обеспечить граждан доступной медицинской помощью. Если мы перейдем на частную онкологию — доступ к лечению будет ограничен.
С 2003 года нет национальной программы борьбы с раком
— Выживаемость после лечения онкозаболеваний принято измерять пятью годами: прожил пять лет – значит, выжил. В Молдове этот показатель 50 процентов, во Франции – 60, в США – 64. Чтобы повышать этот коэффициент, нужно менять политику в области онкологии, нужны государственные скрининговые программы по территориям, по возрастам, видам заболеваний. Но с 2003 года нет национальной программы борьбы с раком. А ведь такие программы есть во многих странах, рак – социальная болезнь. Но, как видно, у нас власти перестали беспокоиться о людях.
Частные компании должны работать на своих доходах, а не на деньгах НКМС
— При введении медицинского страхования задача была создать смешанную систему: частное страхование для тех, кто здоров и работает, государственное – для остальных, лечащихся в государственных медучреждениях. На лечение рака как социальной болезни должны выделяться средства из госбюджета. В других странах президенты, премьеры возглавляют комитеты по борьбе с раком. У нас такого нет!
Более того, развилась сеть частных медицинских центров, которые заключают договор с НКМС, и государственные деньги перетекают в частные руки. Но во всем мире частные компании работают на своих доходах!
— В канун открытия центра гемодиализа на основе частно-государственного партнерства было принято решение об увеличении стоимости процедуры вдвое. Из средств НКМС деньги стали поступать на счета этого центра, хотя процедуру продолжали проводить в РКБ. Не будет ли так же, когда помощь онкобольным отдадут в частные руки?
— Если депутаты проголосуют за решение правительства — это негативно скажется на всем народе. Беда придет во многие дома! Задача частных центров — прибыль. Уровень услуг онкобольным — самый высокий, онкология – королева медицинских услуг, ее стоимость будет высокой. Что достанется остальной медицине?!
Почему не действует оборудование, купленное по тендерам?
— Лечатся ли наши онкобольные за рубежом?
-Многие больные верят, что за рубежом им помогут лучше, хотя у нас такие же методы лечения, как в Израиле, России, других странах. У нас сильная и эффективная химиотерапия. Хотя нет того оборудования, на котором работают зарубежные коллеги, нет роботизации операций, радиохирургии. Нет позитронного эмиссионного томографа, который позволяет мониторизировать развитие метастаз. А некоторые новые аппараты не работают, потому что были куплены путем тендеров, по которым потом открыли уголовные дела. И все же пациенты с раком молочной железы, с опухолями других органов после обращения к иностранным специалистам возвращаются к нам.
Почему нет хосписов?
— В стране один хоспис, да и тот мобильный. Почему?
— Нужны четыре региональных хосписа для больных четвертой группы – им нужно обеспечить достойное качество жизни при ее угасании. В 1993 году под моим руководством в институте было создано отделение паллиативной помощи. Но власти его закрыли, как закрыли онкодиспансер в Бельцах.
Нужна медико-санитарная инфраструктура паллиативной помощи больным: это семейный врач, медсестра, священник, религиозные и неправительственные организации. Задача – помочь больному и его семье.
— А эвтаназия?
— Только Бог знает, когда больной покинет этот мир. Никто не должен заниматься эвтаназией – ни активной, ни пассивной. Онкобольные умирают в сознании. У них не развивается наркомания от приема обезболивающих средств.
Система контроля боли может быть разрушена!
— На 80 процентов боли в онкологии – средние, на 15-20 процентов – сильные. У нас создана система контроля боли. Не допускается отсутствие ее медикаментозного контроля. Лекарственные средства назначаются по часам, от слабых — к сильным. Используются многочисленные немедикаментозные средства. Контроль приема наркотических обезболивающих средств ведет государственный комитет по наркотикам. Как будет осуществляться такой контроль, если парламент решит отдать онкологию в частные руки? Неизвестно! В целом очень много рисков.
